История Кувейта, или как создавался Кувейт. Кувейтцы — особая арабская общность. Роль османов, британцев и соседей по Заливу в ранней кувейтской истории

Кувейтцы

---

 

Одной из немногих официальной (но при этом очень интересной) русскоязычной кувейтской публикацией на русском языке по истории Кувейта является книга «Кувейт: государство и границы», изданная в России по заказу «Кувейтского фонда содействию развития науки». (Этот фонд был создан в эмиграции — спустя несколько дней после бегства правящей семьи и правительства эмирата Кувейт в Саудовскую Аравию в августе 1990 года, когда Кувейт был оккупирован Ираком.

 

В те дни правительство эмира решило (лучше поздно, чем никогда), что необходимо рассказать миру о кувейтской идентичности, в противовес утверждениям Саддама Хусейна, что кувейтцы — это иракцы, отколовшиеся при турках от исторического иракского региона Басры и теперь вернувшиеся в лоно Родины. На русском языке под эгидой кувейтского фонда кроме вышеназванной публикации в 1990-х вышло еще несколько. Например, коллективное исследование кувейтских авторов «Кувейт и Ирак: демаркация границы. Исторические права и добрая воля»).

 

 

Книга «Кувейт: государство и границы», к которой мы сегодня обратимся, также не имеет конкретного автора, а в предисловии к ней руководителя упомянутого фонда — кувейтского профессора Абдаллы аль-Гунайма говорится об авторском коллективе. Тема книги — исторические аспекты возникновения особой кувейтской общности (почти нации) и независимого государства.

 

Данная кувейтская публикация, выпущенная по-русски (позднее западных аналогов) в 1994 году и тогда же распространявшаяся кувейтским посольством в Москве, позволяет взглянуть на многие события истории Персидского залива с точки зрения этого маленького эмирата. При этом необходимо отметить, что издание отличается довольно объективным изложением. Факты приводятся малоизвестные, не всегда выгодные для кувейтцев.

 

Несмотря на стремление к объективности, тем не менее, у издания есть главная идея: Хотя кувейтцы — это арабы, но они очень отличаются от ближайших соседей-арабов. Например, от иракских арабов. И под это подводится и географическая база. Цитируем:

 

«Территория Кувейта — часть пустыни Аравийского полуострова, совершенно отличается от черных земель Ирака (Эс-Савада). Это определяет различие между оседлыми земледельцами Месопотамии (Ирака) и кочевыми пастухами в аравийских пустынях».

 

В тоже время в книге говорится, что кувейтцы по своим жизненным привычкам изначально отличались и от пастухов-бедуинов Аравийского полуострова, хотя и были выходцами оттуда. «В отличие от статичной сельскохозяйственной или пастушеской общины, державшейся за свои пастбища, торговая община, созданная кувейтцами, была мобильной. Торговую общину (Кувейт) заботило только ее имущество, или, говоря современным языком, ее «капитал», а его нетрудно увезти с собой. Территория Кувейта в то время не имела никакой ценности без своих коммерсантов».

 

 

Итак, далее несколько интереснейших страниц из издания «Кувейт: государство и границы». Отметим только, что мы снабдили приведенный здесь текст рядом оговоренных особо примечаний в скобках, а для облегчения чтения расставили подзаголовки, которые не искажают смыслового посыла текста.

 

Особая кувейтская общность и три причины ее возникновения (в т. ч. роль идеи халифата)

---

 

 

«Быть может, самый важный вывод, к которому пришли беспристрастные историки, исследовавшие трехвековой период — с 1712 по 1990 год,- тот, что регион, примыкающий к северо-западному побережью Аравийского залива (Территория, где расположен Кувейт. Арабы называют Персидский залив, в отличии от иранцев, Арабским, или просто Заливом. Прим. Portalostranah.ru), несмотря на любые перемены и при всех обстоятель­ствах, оставался самостоятельным.

 

Эти обстоятельства были различными в разные периоды истории — от подъема Османской империи и последующего распространения ее власти в первой половине XVI века на территории Аравийского полу­острова и Ирака до существования на восточном берегу Залива большого унитарного государства (независимо от того, называлось ли оно Персией или Ираном), до попытки объединения в разное время стран Аравийского полуострова, преимущественно со стороны Саудовской Аравии, наконец, до утверждения на побережье Залива главных колониальных государств. Они впервые появились там еще до возникнове­ния Кувейта и сразу же начали борьбу за мировые транспортные пути.

 

 

 

 

Обращение к выводу историков о существовании Кувейта как отдельного образования неизбежно приводит к необходимости исследовать причины, вызвавшие к жизни это явление. Историки никогда не усматривают подобные явления как случайность: это аксиома.

 

Случайность сама по себе не представляет собой исторического обстоятельства, в особенности если это обстоятельство приобретает постоянный характер. Рассматриваемое явление имеет источником три причины

 

1. Народ Кувейта в результате своей торговой деятельности сумел достаточно рано создать особую городскую социоэкономическую общность в тот период, когда соседние политические образования имели иную социоэкономическую структуру. Она носила отличающийся характер от феодально-аграрной, как в Ираке под властью Османской империи и в Персии при сменявшихся там режимах, до преимущественно бедуинской общности» на большей части Аравийского полуострова.

 

Помимо возникновения производственных интересов и взаимоотношений экономическое образование, подобное кувейтскому, вызывает жизни социальные силы, не известные соседним с ним странам, будь то Ирак или другие государства. Кроме того, оно формирует социальные ценности, создающие человеческий тип, который можно уничтожить только в результате истребительной войны. Несмотря на то что такие войны случались, они немыслимы в наш век.

 

2. Многонациональный характер большого исламского государства, существовавшего в момент появления Кувейта как отдельного образования, которое оставалось многонациональным до своего падения. Под большим исламским государством имеется в виду Османская империя, рухнувшая в 1922 году, после чего была провозглашена Турецкая Республика. Самый характер средневековых государств исключает возможность говорить о «политических границах» или «национальной территории». Вместо понятия «национальные территории» в таких средневековых государствах существовало другое, а именно «Дар-ул-ислам» (родина ислама). Политика руководителей государств, основанных на объединении на почве религии, имеет целью расширение территории вместе с распространением религиозных верований. Таким образом, такая политика отрицает возможность существования неотторжимой национальной территории. С точки зрения подобной концепции такое государство не имеет «политических» границ, ибо в противном случае это означало бы, что оно отказалось от миссии распространения ислама, а это должно являться его вьющей целью. Поэтому подобные государства отделяют «линии раздела» или проходы, которые являются временными и имеют военное, а не политическое предназначение. В то же время существует вопрос о сюзеренитете в вилайетах (провинциях) Османской империи. Правительства таких государств, как Османская империя, осуществляли особого рода сюзеренитет де-юре над своими вилайетами. Он был ограничен такими вопросами, как безопасность, внешние отношения и сбор средств из казначейств вилайетов в форме дани или в виде «взносов в казну». В таких децентрализованных государствах существовала лишь номинальная форма суверенитета, совершенно отличная от устройства современных централизованных государств.

 

Подробнее о начале османского завоевания в Заливе см. здесь

 

Как и другие подобные государства, Османская империя поддерживала различные отношения с входившими в нее странами, с одной стороны, и странами общих с ней религиозных верований, которые участвовали с ней вместе в джихаде, с другой.

 

Центральная часть империи стала позже известна как Турция. Арабские и европейские вилайеты империи управлялись из Константинополя (т.е. Стамбула. В тексте цитируемой публикации везде османская столица почему-то называется Константинополем, хотя сами турки всегда называют ее Стамбулом. Прим. Portalostranah.ru) с помощью сложной иерархии пашей (правителей или губернаторов), военных rapнизонов и местных сторонников. Нельзя сказать, что Кувейт подпадал под действие одной из этих форм сюзеренитета: он не знал ни настоящего сюзеренного управления, ни сюзеренитета де-юре.

 

Треть этой огромной империи носила совсем иной характер. В нее входили вилайеты Северной Африки (за исключением Марокко). Отношения этих вилайетов с Константинополем были скорее союзом, нежели прямой зависимостью. Этот союз был порожден обстоятельствами «джихада на море», в ходе которого эти вилайеты в XVI, XVII и XVIII столетиях подвергались постоянным нападениям европейцев.

 

Кувейт не принадлежал к числу таких государств. Он возник в 1712 году, после спада первой волны европейской колониальной экспансии, сопровождавшей географические открытия, и до начала подъема новой волны империализма, достигшей высшей точки в последней трети XIX и в начале XX века.

 

Эта волна смела саму Османскую империю. Поскольку Кувейт не принадлежал ни к одному из политических образований, входивших в Османскую империю, следует попытаться определить характер отношений, связывавших его с этой империей. Такие отношения должны были существовать.

 

3. Государство, возникшее на земле Кувейта, опиралось преимущественно на торговлю и сумело сохраниться как отдельное образование в окружении больших государств на суше, а именно Османской империи на севере и западе, Персии на востоке и больших морских держав в Заливе, сначала Голландии, затем Великобритании и Франции. Кувейтскому государству приходилось вести тщательно взвешенную политику, чтобы сохраниться в качестве самостоятельного образования. Можно сказать, что именно эта политика объясняет многие аспекты отношений Кувейта, как с Османской империей, так и с Великобританией.

 

Кувейт: определение его принадлежности

---

 

 

Исследование «исторической принадлежности» любого государства играет важнейшую роль в определении его политического положения. Обычно такая принадлежность формируется постепенно, по кругам.

 

Первым из такого рода кругов следует назвать арабскую среду. При таких условиях Кувейт остается частью большого арабского образования. Этот факт не нуждается в доказательствах даже в свете иракских и их других безосновательных заявлений.

 

 

Второй круг, к которому принадлежит Кувейт, ограничен Аравийским островом. Это подтверждается постоянной миграцией населения между остальными частями Аравийского полуострова, происходящей с древнейших времен, и его частью на побережье Залива, известной впоследствии как Кувейт.

 

Причины подобного явления очевидны. Кувейт расположен между большим пустынным плато, образующим Аравийский полуостров, откуда население на протяжении всей истории уходило, и плодородной долиной Месопотамии, ставшей позже территорией Ирака, которая привлекала мигрантов. Это подтверждается историческим фактом возникновем современного Кувейта. Он неоспорим для всех заинтересованных сторон.

 

Историческая основа событий такова: шейхи племени бени халед, пришедшего на Аравийский полуостров в середине XVII столетия, сумели освободить от османского владычества Эль-Хасу и Катиф. Это им удалось потому что османское правление было, по существу, номинальным. Османы и не пытались укрепить положение своих наместников Эль-Хасе и придать им достаточно сильные военные гарнизоны. Воспользовавшись этими обстоятельствами, шейх Барак ибн Гарир изгнал османского пашу и в 1670 году объявил себя правителем Эль-Хасы (ныне часть в восточной Саудовской Аравии Прим. Portalostranah.ru) и Катифа. Довольно скоро влияние бени халед распространилось от Катара на юге до предместий Басры на севере.

 

Самые надежные источники утверждают, что именно шейх Барак построил крепость, которую использовал как склад продовольствия и снаряжения. Ибн-Альван пишет, что эта крепость была построена на подобие военных укреплений и башен Эль-Хасы. Центральная их часть называлась «Кут». Новая крепость племени бени халед была меньше, чем «Кут», и поэтому получила уменьшительное название «Кувейт», от куда пошло название территории. ( «Кут» с арабского «крепость». Прим. Portalostranah.ru)

 

Неоспоримые факты свидетельствуют о том, что Кувейт, территория, населенная племенами атбан, стала быстро расти и развиваться. Эти племена постоянно мигрировали из центра Аравийского полуострова, часто останавливались на побережье Залива, пока окончательно не осели там. В соответствии с архивными документами Бомбейского президентства Британской Ост-Индской компании, это происходило на пороге XVIII столетия.

 

Имеются свидетельства того, что племя бени халед передало кре­пость племени атбан в благодарность за поддержку, оказанную ими в борьбе с османами. Атбаны укрепились в крепости и перестроили ее. Независимо от того, как именно происходили подобные события, оче­видно одно — они затрагивали только племена, прибывавшие с Аравий­ского полуострова, и никакие другие племенные группы не имели к ним отношения.

 

Третий и меньший круг, к которому принадлежал Кувейт, был связан с зоной Залива. Хотя арабо-исламские исторические документы не выделяют отдель­ных исламских провинций, Ирак, называемый в некоторых трудах Эс-Са-вадом (Черными землями) из-за преобладания в нем плодородных земель, рассматривается как провинция, отличная от территорий Залива и Ара­вийского полуострова. Если быть точными, прибрежные равнины, тянущиеся от Абадана на север до Рас-Мусандама, составляли регион Бахрейна. Он естест­венно включал остров Уал (это древнее название Бахрейна, упоминае­мое аль-Калкашанди в его книге «Субх аль-А\’ша»). В эпоху государст­ва Аббасидов провинции Оман и Бахрейн составляли единое целое. Их главными городами были Эль-Хаса, Катиф и Казима.

 

Таким образом, исторически, до возникновения современного Ира­ка более 70 лет назад, «кувейтский вопрос» никогда не поднимался в какой-либо связи с Ираком, принадлежавшим к более широкому кру­гу арабских провинций. Напротив, начиная с момента падения Аббасидского халифата, разгромленного монголами (в 656 году хиджры, то есть в 1258 году), Ирак был разделен на монгольские эмираты и примыкал к монголо-персидскому блоку. Эта связь была разорвана османами только тремя столетиями позже. К сожалению, Ирак в той или иной форме ос­тавался полем османо-персидского противостояния. Это сказывалось на его политической и социальной стабильности. В то же время в провинции Бахрейн, на другом берегу Залива, ситуация была более стабильной.

 

Кувейт сделал себя сам

---

 

 

У голландцев есть народная поговорка: «Если Бог создал мир, гол­ландцы создали Голландию». Эта поговорка в известной мере относит­ся к Кувейту, который создал его народ.

 

Взгляд на территорию, известную как Кувейт, отделяющую Аравий­ский полуостров от Ирака, убеждает, что эта территория нечто совсем иное, чем те части полуострова, где живут преимущественно бедуины, или сельскохозяйственные районы, составляющие Ирак, которые в древних исламских документах назывались Черными землями, или Эс-Савад. Это различие — результат деятельности самих кувейтцев.

 

Обратимся снова к неоспоримым историческим данным, которые покажут, что Кувейт создан самими кувейтцами.

 

Эти данные свидетельствуют, что среди факторов, содействовавших росту и процветанию Кувейта, были энергия племени бени халед и его способность обеспечить порядок и безопасность. Племя атбан, по-ви­димому, осело на той же территории и пользовалось покровительством бени халеда, но последнее предоставило ему полную свободу занимать­ся собственными делами. Это стало очевидным, когда Кувейт добился процветания и население его стало расти.

 

В соответствии с традицией, существовавшей с середины XVIII ве­ка, племя атбан в 1752 г. само избрало правителем одного из своих во­ждей — шейха Сабаха.

 

С этого дня Кувейт стал приобретать черты самостоятельного обра­зования. Племя атбан сумело привести Кувейт к очевидному процвета­нию. Для этого было много причин. Соседние государства переживали период хаоса и нестабильности, но Кувейту удалось остаться в стороне. Между Персией и Османской империей продолжала бушевать война.

 

До возникновения первого государства Саудидов Неджд (Ныне Саудовская Аравия. Прим. Portalostranah.ru) представлял собой многочисленные разрозненные владения различных шейхов. Вполне естественно, что начавшие в то время активно действовать европейские компании осваивали пути на Восток, в особенности зону Залива и посещали именно кувейтский порт, расположенный в удобном месте на его берегу. Отсюда европейцы направлялись через пустыню до побережья Ливана (в восточном Средиземноморье) вблизи Алеппо, где становились на якорь корабли их компаний.

 

Между этими обстоятельствами и существованием Кувейта как от дельного образования, безусловно, возникла диалектическая связь. Ес­ли европейские компании привлекали географическое положение Ку­вейта и безопасность его территории, то доходы, которые получил на­род Кувейта от деятельности этих компаний, использовавших удобное расположение страны, становились экономической основой, позволяв­шей шейхам Кувейта стремиться к независимости.

 

Немецкий путешественник Кармтен Нейбур, объездивший страны Залива и Аравийского полуострова в 1764-1765 годах в составе научной экспедиции, направленной королем Дании на Аравийский полуостров, писал в своем отчете о процветании, воцарившемся в Кувейте сразу же после того, как там обосновалось племя атбан. Путешественник писал, что Кувейт имеет 800 кораблей и ввозит лес, необходимый для их по­стройки, из Индии. Одним из важнейших моментов в сообщении Нейбура было указание на то, что кувейтцы стали городской общиной, за­нимаются торговлей, добычей жемчуга и кораблестроением (см.: Ней­бур К. Путешествие по Аравии. Эдинбург, 1972. Т.II. С. 103).

 

Значение этих сведений в том, что они показывают особый, отлич­ный от других, характер государства, которое кувейтцы сумели создать уже на ранней стадии существования Кувейта.

 

Экономическое процветание и богатство Кувейта, как пишет Ней­бур, не могли не вызвать трений между Кувейтом и шейхами бени халед, стремившимися вернуть Кувейт под свою власть. Путешественник отмечает, что между племенами атбан и бени халед постоянно возника­ли раздоры, так как последние стремились вернуть свое господство. В этой связи можно упомянуть важное обстоятельство: племя атбан твер­до держалось за свою независимость. Когда шейхи бени халед посыла­ли войско, чтобы подчинить Кувейт, его жители со своим имуществом временно уходили на остров Фейлака и там ожидали возможности вер­нуться.

 

Эти факты предполагают два момента:

 

1. В отличие от статичной сельскохозяйственной или пастушеской общины, державшейся за свои пастбища, торговая община, созданная кувейтцами, была мобильной. Торговую общину (Кувейт) заботило только ее имущество, или, говоря современным языком, ее «капитал», а его нетрудно увезти с собой.

 

2. Территория Кувейта в то время не имела никакой ценности без своих коммерсантов. Поскольку Кувейт, как пишет Нейбур, был тогда обществом, занимавшимся торговлей, мореплаванием и добычей жем­чуга, территория, оставленная бени халед, ничего не значила для пос­леднего, представлявшего собой главным образом бедуинскую общину, и рано или поздно племя бени халед должно было ее покинуть. Кувейт­цы хорошо это понимали.

 

С точки зрения места и времени продолжительное и непрерывное пребывание у власти в стране одного рода ведет к превращению этой страны в самостоятельное политическое образование. Это обстоятель­ство могли оценить участники Кувейтской народной конференции, со­стоявшейся в Таифе в 1990 году (Саудовская Аравия), которая поддер­жала семейство ас-Сабах как символ национального существования Кувейта.

 

История Кувейта,

или как создавался Кувейт: Роль правящего семейства ас-Сабах

---

 

 

Исторические прецеденты показывают, что ряд современных госу­дарств обязан своим появлением той роли, которую сыграли правящие семейства. В качестве примеров можно привести Тюдоров в Англии, Бурбонов во Франции, Гогенцоллернов в Германии и т.п.

 

То же относится и к исламскому миру, где государствами правили династии, как в Османской империи, величайшем исламском государ­стве своего времени. Позже династия Мухаммеда-Али в Египте сумела после международных соглашений 1840-1841 годов обеспечить Египту особый статус. Этот статус явился краеугольным камнем особого поло­жения Египта в XIX веке и заложил основу для его независимости в дальнейшем.

 

Длительное пребывание у власти представителей одного рода вместе с вытекающей из этого обстоятельства политической стабильностью дает стране также постоянную политическую структуру, обеспечиваю­щую возможность вести дела с иностранными государствами, укрепляя таким образом «особую роль» государства. Эта роль на протяжении времени принимала различные формы и по-разному проявлялась. Быть может, самым важным таким проявлением были отношения между Ку­вейтом и Османской империей, самым большим государством того пе­риода.

 

История Кувейта,

или как создавался Кувейт: Кувейт и Османская империя — только религиозное подчинение

---

 

 

Видимо, все государства мира имели в ту эпоху какие-то отно­шения с этим «патриархом среди государств». Поэтому представляется целесообразным посвятить часть настоящей работы османо-кувейтским отношениям.

 

Первое, о чем следует сказать в связи с османо-кувейтскими отношениями, — это то, что когда в середине XVIII столетия возник Кувейт, предпосылкой его легитимности были религиозные связи. В этом отношении исламский мир той эпохи не отличался от средневековой Европы, где императоры и короли получали легитимность через папский престол. Позже вместе с появлением современных национальных государств в XVII и XVIII столетиях такого рода легитим­ность утратила силу в ходе Реформации.

 

Но роль исламского халифата, воплощенного в Османской импе­рии, была иной, чем роль папства, поскольку османские правители яв­лялись носителями и светской политической, и религиозной власти, хотя реальное ее осуществление было различным.

 

В некоторых областях преобладала светская власть, в других сочета­лись и светская, и духовная. В части областей исламского мира осуще­ствлялась только духовная власть. Кувейт по соглашению с Османской империей до 1871 года, безусловно, принадлежал к числу последних. Константинополь попытался изменить это положение, что привело к новому этапу отношений, характеризовавшемуся конфликтом.

 

Кувейтский ученый Усман ибн Санад аль-Басри в своей книге «Са-ба’ик аль-Аджад» писал, что племя атбан решило направить своего пер­вого правителя шейха Сабаха в Багдад, чтобы получить у османского вали признание права на занимаемую территорию. Шейх Сабах успеш­но выполнил свою миссию.

 

По поводу причин этого шага высказывались различные мнения. Некоторые объясняют его желанием племени атбан уравновесить вли­яние бени халед в Эль-Хасе и Катифе влиянием Османской империи, признав некоторую зависимость от нее в той мере, в какой эта зависи­мость не сказывалась на положении Кувейта.

 

История Кувейта,

или как создавался Кувейт: Племена бени халед, атан и ставший правящим в Катаре род аль-Халифа

---

 

Следует упомянуть, что борьба (в Кувейте) в тот период шла не между племенем бени халед и Османской империей, а между племенами бени халед и атбан. Племя атбан полагало, что, добившись известной степени леги­тимности путем установления отношений с великим исламским госу­дарством, оно станет более неуязвимым для племени бени халед и дру­гих противников.

 

В последующие годы, после того как из союза вышел род аль-Халифа, перекочевавший в Эз-Зубайру — на полуостров Катар, а вслед за нимм и род аль-Джалахима, род ас-Сабах стал единственным руководителем Кувейта. Таким образом этот род получил возможность утвердиться в качестве постоянного правителя внутри страны. Что касается внешних сношений, положение этого рода упрочилось в связи с ослаблением племени бени халед из-за происходивших в нем внутриродовых распрей и в особенности из-за многочисленных нападений саудидов между 1785 и 1895 годами, приведших к его падению.

 

Укрепление позиции атбан в Кувейте, несомненно, помогло роду ас-Сабах установить отношения с Османской империей лишь в рамках религии. Он никогда не позволял представителям империи, особенно в иракских вилайетах, сочетать религиозное влияние с политической властью.

 

История Кувейта, или как создавался Кувейт:

Первоначальная слабость Ирака в Ос­манской империи, чем воспользовался род ас-Сабах

---

 

 

В этом отношении роду ас-Сабах помогало положение Ирака в Ос­манской империи. Ее влияние в Ираке ослаблялось многими фактора­ми. Одним из важнейших была, быть может, независимость Багдада от Высокой Порты (османского халифа), где в тот период, когда возникал и формировался Кувейт, правили мамлюки (военная хунта). Они оставались у власти почти 90 лет (1749-1831), в течение которых Ирак но­минально находился под сюзеренитетом Османской империи.

 

Это все, что касается Ирака. А если говорить о Басре, частью кото­рой иракцы объявляют Кувейт, то известно, что еще до возникновения Кувейта на Басру нападали правители Ирана, а затем племени бени ка­аб. В 1776 году Басра была захвачена Керим-ханом Зендом. Персы ос­тавались в ней 4 года, в тот самый период, когда возникал и стал раз­виваться город Кувейт.

 

В любом случае успешное развитие отношений народа Кувейта с Османской империей лишь в рамках исламской религии подтверждает­ся рядом событий в их истории на протяжении XVIII и XIX веков.

 

Во-первых, народ Кувейта рассчитывал только на свои силы в защи­те от любых нападений, в особенности со стороны племен бени кааб и мунтафик. Оба эти племени постоянно нападали на Кувейт, который, однако, не получал никакой помощи в отражении этих атак от османских властей ни в Басре, ни в Багдаде. Кувейтские источники сообщают, что кувейтцы в 1760 году построили вокруг города земляной вал, чтобы за­щитить себя и свое имущество от частых нападений. В этой стене бы­ло проделано шесть ворот, что в то время обеспечивало безопасность Кувейта.

 

Во-вторых, Кувейт стал убежищем для беглецов, выступавших про­тив османских властей в Багдаде. Это не входило в противоречие с отношениями Кувейта и других областей с Османской империей и не вызывало конфликтов с вали или правителями, назначенными властями империи.

 

Приведенным фактам есть множество примеров. В 1787 году шейх племени мунтафик и Мустафа-ага — мутасалим (наместник) Басры нашли приют у шейха Абдаллы ас-Сабаха, правившего тогда Кувейтом (1762-1815), после того как восстали против Сулеймана-паши — мамлюкского вали Багдада, двинувшего на Басру большие силы, чтобы подавить восстание. На пути из Багдада в Басру войско паши ввязалось о войну с племенами мунтафик, под предводительством шейха Свайни, и разгромило их. Мустафа-ага с шейхом Свайни бежали в Кувейт, где на­шли убежище у его правителя.

 

Значение этого эпизода в том, что шейх Кувейта отказался выдать тех, кто искал у него приюта, вали Багдада, который покарал бы бегле­цов. Сулейман-паша в своих действиях против шейха Кувейта обратил­ся за помощью к Сэмюэлу Мэнисти, возглавлявшему британскую фак­торию в Басре. Однако дружеские отношения между кувейтским шей­хом Абдаллой и сотрудниками британской фактории побудили министра Мэнисти предупредить шейха, что вали собирается напасть на Кувейт, если беглецы не будут возвращены в Басру. В ответ шейх Абдалла высказал благодарность за полученное сообщение и добавил, что лично он ничего не выигрывает от пребывания мутасалима Басры Мустафы-аги в Кувейте. Тем не менее, изгнание его из страны проти­воречило бы арабской традиции, которая требует защиты для каждого, кто ищет убежища. Шейх добавил, что было бы позором предать или вернуть беглеца его врагам. Далее шейх сообщил, что паше не следует опасаться военного нападения со стороны беглецов, пока они находят­ся под его защитой в Кувейте, и что он готов на военный конфликт с пашой, чтобы защитить своих гостей, если война останется единствен­ной альтернативой.

 

Кризис решился после того, как шейх Кувейта предложил мутасалиму Басры и тем, кто с ним был, уехать в Неджд со всеми деньгами, которые те вывезли из Басры, и сообщил, что караван их ждет и готов отправиться в путь. Подобные случаи повторялись не раз. Так, напри­мер, убежище в Кувейте нашел шейх племени бени кааб из провинции Арабистан после того, как в 1837 году город Мухаммра был захвачен ос­манами.

 

Отказ шейхов Кувейта следовать приказам багдадских вали дает представление о характере их отношений с халифатом. Они оставались только религиозными и никак не касались интересов или независимости Кувейта и не предполагали передачи османским вали в Ираке каких-либо политических прав в отношении Кувейта.

 

В-третьих. Еще один случай говорит о том, как Кувейт представлял себе свои отношения с халифатом. Кувейт не только не подчинялся ос­манскому паше и наместникам в иракских вилайетах, но пошел даль­ше, отказываясь доверить им в какой-либо форме свои связи с иностранцами, на уровне как государства, так и его представителей.

 

Случай, о котором идет речь, касается переезда фактории Британ­ской Ост-Индской компании из Басры в Кувейт. Согласно британским источникам, этот переезд состоялся после конфликта между Кувейтом и Османской империей, когда министр Мэнисти и его помощники Харфорд Джоунс Бриджес и Джон Рейно решили перевести свою фак­торию в Кувейт, где она оставалась с 1793 по 1795 год.

 

Этот случай доказывает, что Кувейт никогда не терпел вмешатель­ства Османской империи в свою государственную политику. Подобные случаи повторялись в дальнейшем, в частности между 1821 и 1823 года­ми (см.: Лоример: Справочник по странам Персидского залива. Т.III. С. 14-15).

 

История Кувейта, или как создавался Кувейт: Появление саудитов,

давление англичан и усиление османов, приход египтян. Кувейт маневрирует

---

 

 

 

В первой половине XIX столетия произошел целый ряд изменений в характере государств, окружавших Кувейт, что нашло отражение в османо-кувейтских отношениях.

 

Одним из таких изменений было вторжение саудитов в Эль-Хасу и устранение влияния бени халед. Другим явилось усиление османского контроля над Ираком, последовавшее за убийством в 1831 году Дауда-паши, последнего из мамлюков, правивших Багдадом. И наконец, воз­росло влияние Великобритании, которое начало распространяться от Маската на южное побережье Залива после заключения общего мирно­го договора в 1820 году и последовавших за ним договоров о мире на море, навязанных правителям стран побережья британскими властями.

 

Это сопровождалось давлением на Кувейт, чтобы заставить шейхов подписать общий договор или присоединиться к договорам о мире на море и поднять на своих судах флаг Договорного Омана, означающий участие в этом перемирии. Шейх Джабер (1815-1859) отказался подчиниться такому давлению, несмотря на угрозы англичан ввести эмбарго против кувейтских кораблей в индийских портах.

 

Все эти факты поставили Кувейт перед серьезным выбором, который подтолкнул его правителей сделать шаг на пути к сближению с Османской империей. Это был продуманный шаг — правители Кувейт сочли «османский путь» менее опасным, чем две другие возможности Он по крайней мере не ставил под угрозу положение Кувейта как самостоятельного образования и не наносил ущерба интересам класса купцов, ставшего к тому времени становым хребтом социального устрой ства в стране.

 

Этот акт сближения выразился в том, что шейх Джабер в 1829 году принял решение поднять на кувейтских судах флаг Османской империи. Такое решение не явилось результатом какого-то особого соглашения между Кувейтом и Османской империей или ее представителя ми в Багдаде, Басре или где-либо еще. Это, по существу, была инициатива самого Кувейта, имевшая целью защитить его интересы и обеспечить безопасность его судов на морях. Дело в том, что все крупные державы, действовавшие в Заливе, и прежде всего Великобритания, отказывались признавать флаги арабских государств, не присоединившихся к договору о мире на море.

 

Следует отметить, что поднятие флага было связано еще с некоторыми действиями, которые можно назвать осуществлением общих интересов двух сторон — Кувейта и османских властей в Ираке.

 

Некоторые источники указывают в этой связи, что корабли Кувейта стали ходить под османским флагом в 1892 году и шейх Джабер начал платить ежегодный харадж (налог) вали Багдада, который, по подсчетам Лоримера, составлял 40 мешков риса и 400 мешков фиников (в качестве налога на земельную собственность Кувейта в Басре и Фао), а также, что вали как почетный дар получал ежегодный нарядный халат. Те же источники сообщают, что «… шейх Кувейта не слишком торопился посылать харадж на том основании, что вскоре он оказал османам гораздо более существенные услуги, чем поставка риса или фиников».

 

Эти услуги состояли в помощи, оказанной кувейтскими судами при защите Шатт-эль-Араба, что коренным образом изменило положение. (Shatt al-‘Arab (в переводе «Арабский поток») — река, образующаяся при слиянии двух великих рек — Тигра и Евфрата в Ираке за 195 километров до впадения в Персидский залив. Прим. Portalostranah.ru). Вместо того чтобы требовать у Кувейта платить налог в благодарность за право поднять на своих кораблях османский флаг, османские власти Ираке теперь ежегодно платили шейхам Кувейта определенную сумму за то, что Кувейт защищал Шатт-эль-Араб и прибрежную часть вилайета Басры от набегов племен. В 1831 году шейх Кувейта оказал помощь мутасалиму Басры, когда племена бени кааб захватили аль-Мутасалию и вынудили мутасалима бежать в Кувейт.

 

Шейх Джабер прислал ему подкрепление — несколько кораблей с воинами и снаряжением. Через пять лет шейх Кувейта помог Османской империи подавить восстание и Зубайре, блокировав выходы из города к морю (см.: Лоример. Справочник по странам Персидского залива. Исторический раздел. Т.III. С. 1513). М Эта тенденция в османо-кувейтских отношениях еще более стабилизировалась в результате позиции, занятой Кувейтом в египетско-османском конфликте в 30-е годы XIX столетия, отразившемся на регионе Залива.

 

В 1838 году египетские войска под командованием Хуршид-паши двинулись из Центральной Аравии к берегам Эль-Хасы. Одновременно весть о победах армии правителя Египта Мухаммеда-Али в Сирии и приближении его войск почти к стенам Константинополя достигла Стран Залива. Шейхи Кувейта не проявляли излишней щепетильности и использовали возможность вести дела с новым исламским государством (Египет). К тому же в то время усилилось давление Англии.

 

Учитывая взаимность интересов, правители Кувейта приветствовали продвижение египетских войск. Они не возражали против появления в Кувейте представителя Египта, направленного Хуршид-пашой в 1839 году, несмотря на то что это противоречило политике и интересам Османской империи.

 

Исторические источники указывают, что истинной целью пребывания в Кувейте египетского эмиссара был сбор информации о возможности осуществить египетский план окружения османского Ирака с юга с помощью войск из Эль-Хасы при поддержке Кувейта в дополнение к египетским силам, дислоцированным на севере в Сирии.

 

В этой связи сообщалось, что шейх Джабер не только оказал теплое гостеприимство эмиссару Египта, но и отвел ему место в своем меджлисе (совете) и предоставил в распоряжение Египта хорошо оснащенные корабли. Снаряжение и оружие доставлялось кувейтскими кораблями из порта Эль-Ходейда на южном берегу Красного моря египетским войскам, стоявшим лагерем в Эль-Хасе.

 

Все эти действия шейха Джабера свидетельствуют о том, что его политика никак не определялась подчинением Османской империи и что он не рассматривал свою страну как ее часть. Это легко заметить, если обратить внимание на то, как османские паши в Сирии относились к египетским войскам, прибывавшим в эти вилайеты. Главным в определении политики в этот бурный период были для шейха Джабера интересы Кувейта. Это доказывает, в какой мере Кувейт был независим Константинополя.

 

Стремление шейха Джабера особенно подчеркнуть этот фактор в отношениях с другими государствами становится особенно очевидны в свете использования им хороших отношений с египетскими экспедиционными силами для противостояния английскому нажиму. Шейх шел так далеко, что весьма холодно принял английского офицера лейтенанта Эдмондса, когда тот приехал в Кувейт, чтобы обсудить с шейхом проект строительства железной дороги через пустыню в Кувейт. Шейх Джабер хорошо понимал, что англичане стремятся превратить Кувейт в свою военно-морскую базу вместо острова Харг, откуда пришлось уйти в 1839 году.

 

Позиция Кувейта, наряду с другими обстоятельствами и пребыванием египетских войск в районе Залива, раздражала англичан. Это являлось одной из дополнительных причин, по которым они заняли в 184 году враждебную позицию в отношении правителя Египта Мухаммеда Али. И в этом году египтянам пришлось уйти из Сирии и с Аравийского полуострова и отступить из района Залива, включая, конечно, и Кувейт.

 

Здесь нет места для изучения связанных с этим проблем. Мы только можем сделать вывод, подтверждающий верность приведенного выше анализа кувейтско-османских отношений. После того как исчезла египетская проблема, эти отношения вернулись к принципу «взаимности интересов» и оставались такими до начала 70-х голов XIX столетия.

 

Это подтверждается тем фактом, что в 1845 году кувейтский флот по просьбе османских властей снова был направлен на защиту Басры. Шейхам Кувейта в дальнейшем было поручено охранять порт, за что они получали ежегодные выплаты из казны вилайета. Такая договоренность по инициативе османских властей имеет огромное значение. Она полностью опровергает любые утверждения, что Кувейт входил в османский Ирак. В соответствии с общепринятой практикой патрон не платит подчиненному: все происходит в обратном порядке».

 

 

 

 

 

История Кувейта, или как создавался Кувейт:

Османы выбирают в покровители Германию. Роль планируемой тогда железной дороги Берлин-Багдад-Кувейт

---

 

 

«Политика реформ, проводившаяся в Османской империи в XIX столетии, не могла не сказаться на османо-кувейтских отношениях. Она получила свое выражение в двух знаменитых указах периода Танзимата: в Гульханейском акте 1839 года и в указе 1856 года. Самой важной чертой политики реформ была их конечная цель — «модернизация Османского государства». Основным моментом такой модернизации являлось создание «центрального правительства» на принципах, характерных для правительства европейских стран, а также по типу правительства, которое Мухаммед-Али сумел создать в Египте. Естественно, что полная тенденция к государственной централизации потребовала реорганизации арабских вилайетов. В соответствии с новой системой османский Ирак был разделен на три вилайета — старый Багдадский, Мосульский и Басрийский в составе трех санжаков (районов) — Эль-Эмары, Басры и Эль-Мунтафика.

 

Начиная с этого момента, в особенности в период правления Мидхад-паши, очень способного турецкого администратора, чье имя с 1860 года стало приобретать известность в европейских вилайетах и было связано с движением за реформы, занимавшего пост паши Багдада с 1869 по 1872 год, османские правители Басры и Багдада стали предпринимать длившиеся до 1914 года попытки изменить характер кувейтско-османских отношений. Именно в этот момент Кувейт признавал власть османов в сфере религии и осуществлял политику взаимных интересов, но не допускал вмешательства в свои дела.

 

Отмечалось, что османское движение реформ сопровождалось усилением борьбы между европейскими колониальными державами за наследство «больного человека Европы» (т.е. Турции). По существу, каждое из этих явлений было причиной и одновременно результатом другого. Иными словами, модернизация представляла собой один из результатов европейского вмешательства, а продолжение реформ вело к еще большему проникновению европейцев в Османскую империю.

 

Быть может, проект строительства железной дороги Берлин-Багдад — один из примеров, подтверждающих такой вывод. Проект явился результатом политики модернизации, имеющей целью соединить между собой все части Османской империи и укрепить позиции ее центрального правительства. В то же время он содействовал проникновению в империю колониальных держав и привел на практике к острой конкурентной борьбе между ними, о чем и напоминает история железной дороги. Все это имело отношение и к Кувейту, который, как предполагалось, должен был стать конечным пунктом этой знаменитой дороги.

 

 

Османская империя начала проводить свою новую политику централизации власти в Ираке, а позже и в прилегающих районах, когда Намык-паша был назначен вали Багдада (1866-1869). Он осуществлял эту программу в двух направлениях: во-первых, добивался, чтобы шейх Кувейта принял пост каиммакама (главы района), во-вторых, стремился учредить в порту Кувейта таможню для таможенных сборов.

 

Оба эти мероприятия были отвергнуты народом Кувейта, поскольку они нанесли бы стране существенный ущерб. Кувейтцы настаивали на том, чтобы порт оставался открытым, и оставили без внимания протесты паши Басры, считавшего, что процветание Кувейта обеспечивается за счет Басры. Очевидно, кувейтцы полагали, что процесс модернизации в Османской империи их совершенно не касается и что они не должны платить такую цену. Их отношения с Османской империей должны оставаться такими, как они были задуманы и существовали на протяжении 150 лет.

 

Тем не менее, провал политики (турецкого наместника в Ираке) Намыка-паши в отношении Кувейта не помешал его преемнику Мидхату-паше продолжать ту же линию. С одной стороны, до того, как стать пашой в Багдаде, Мидхат уже приобрел репутацию и известность в качестве ведущей фигуры в движении реформ. С другой стороны, ему удалось осуществить реформы в Ираке. Это придало ему решимости сделать то же вне пределов Ирака, то есть на восточном побережье Залива. Для осуществления этих реформ Мидхат распорядился направить войско под командованием Нафиза-паши из Басры в Эль-Хасу. Кувейт принял участие в этой операции, предоставив свои суда под командованием самого шейха Абдаллы и сухопутные силы во главе с шейхом Мубараком ас-Сабахом, ставшим позже правителем Кувейта. Эти обстоятельства требуют объяснения.

 

Действия Кувейта мотивировались тем же, что и подобные его действия до этого, а именно солидарностью с великим исламским государством. Этот мотив приобрел еще большее значение с ростом британского влияния в зоне Залива. Однако успех этой операции имел отрицательный результат для Кувейта: Мидхат-паша объявил, что территория Османской империи теперь распространяется до Неджда и что эмир Абдалла ибн Сауд является каиммакамом Османской империи в Неджде. (Текст обращения Мидхата-паши к народу Неджда 20 апреля 1871 года прилагается к письму шейха Исы ибн Али резиденту Великобритании в регионе Залива сэру Льюису Шелли.)

 

Какими историческими фактами

обосновывал саддамовский Ирак свои претензии на Кувейт

---

 

 

Можно сказать, что короткий перерыв, последовавший за вторжением экспедиционных османских сил в зону Залива (в 1871), был впоследствии использован Ираком для громогласных утверждений, будто исторически Кувейт был частью Басры и тем самым частью Ирака.

 

Для подтверждения подобных притязаний Ирак напомнил, что когда в конце 1871 года Мидхат-паша посетил Кувейт, направляясь с инспекционной поездкой в войска, расположенные в Эль-Хасе, он издал приказ, объявивший Кувейт османской провинцией, подотчетной вилайету Басры. На пост каиммакама Кувейта назначался шейх Абдалла ас-Сабах. Благодаря участию Кувейта в военной экспедиции в Эль-Ха-су он освобождался от некоторых налогов. Тем не менее Мидхат распорядился спустить все иностранные флаги на кувейтских кораблях, чтобы османский флаг остался единственным на суше и на море.

 

В качестве другого подтверждения обоснованности своих притязаний Ирак предъявлял распоряжение вали Басры шейху Мухаммеду ас-Сабаху присоединиться к военным действиям Мухаммеда Хазифа-паши против шейха Касема ас-Тани в Катаре. Это распоряжение было ныполнено. Шейх снарядил войско под командованием своего брата шейха Мубарака. В том же году шейх Мухаммед ас-Сабах отклонил предложение британского правительства об установлении официальных отношений. Он подчеркнул, что в качестве каиммакама он подотчетен Басрийскому вилайету и связан решением турецкого правительства не допускать британские суда в северные воды Залива.

 

В качестве третьего аргумента иракцы используют прибытие в Кувейт в 1897 году турецкого санитарного инспектора. Он находился там для контроля над соблюдением карантина. Это якобы является доказательством подчинения Кувейта Басрийскому вилайету.

 

И наконец, цитируются телеграммы, полученные в 1897 году вали Басры Мухсеном-пашой, в которых сообщалось, что султан своим приказом назначил шейха Мубарака каиммакамом Кувейта с подчинением вали Басры. Шейху Мубараку было назначено ежегодное жалованье в размере 300 золотых соверенов и 150 мер фиников (см.: Мустафа ан-Наджжар и др. Иракская принадлежность Кувейта. Багдад, 1990. С. 30).

 

За исключением третьей, и последней, телеграммы аргументы в первых двух представляют собой сведения, почерпнутые из общих работ по истории. Но даже в последней телеграмме приводятся не официальные османские документы, которые представляли бы собой точный источник, а данные из «Справочника по странам Персидского залива» Лоримера (Исторический раздел. Т.III. С. 1528).

 

В этом случае необходимо проявлять осторожность, так как Лоример брал большинство данных из документов Ост-Индской компании, начиная со сведений за 1622 год, а позже из материалов английских властей Индии, сменивших Ост-Индскую компанию в 1857 году.

 

Посылая информацию, из которой Лоример извлекал свои данные, представители компании, а потом правительства в регионе Залива отбирали то, что могло служить интересам компании и английских властей Индии в этом регионе. Они не видели ничего дурного в том, чтобы посылать информацию, которая помогала бы проведению политики, отвечающей их интересам, независимо от того, насколько точной была эта информация.

 

Читая исторический раздел справочника, обнаруживаешь, что автор настойчиво пытается убедить правительство Великобритании не терять из виду действий Турции в Кувейте. Это подтверждается информацией под заглавием «Отношение турецких властей к шейху Мубараку», следующей сразу за сообщением под заголовком «Сомнения Великобритании относительно характера отношений между шейхом Кувейта и турецким правительством (1896-1897)».

 

Гораздо более важным, чем сомнительные доказательства, которые приводит иракская сторона, представляется анализ фактов, содержащихся в подобных доказательствах в историческом контексте отношений между Кувейтом и Османской империей. Результатом такого изучения оказывается выявление полной несостоятельности этих доказательств.

 

Имея в виду исторический контекст в период, непосредственно предшествовавший 1871 году, трудно принять утверждение о таком внезапном изменении позиции Кувейта, зная, что он оказал военную поддержку османской стороне и за это получил финики и золото. Неверно, что он получал и то и другое. Даже в этой небольшой детали иракскому автору не хватает точности (см.: Лоример. Т.III. С.1527.).

 

Кроме того, иракскому «поставщику информации» не хватало чувства исторической справедливости, а именно способности признавать исторические факты. Это явствует из сообщения о приказе Мидхата-паши поднять османские флаги. Этот приказ совершенно не относится к обсуждаемому вопросу, поскольку корабли Кувейта, как ранее упоминалось, уже некоторое время ходили под этим флагом по причинам, о которых говорилось выше. Таким образом, приказ Митхата-паши или кого-либо другого в данном случае к делу не относится.

 

Таково же положение с приказами Кувейту вали Басры, предписывавшими ему принять участие в военной кампании против шейха Катара Касема ас-Тани. Если бы иракский автор, цитирующий справочник Лоримера, потрудился прочитать на той же странице сообщение под заглавием «Агрессия шейха Дохи в Катаре. 1897-1898», он бы узнал, Что шейху Мухаммеду ас-Сабаху не нужно было ждать чьих-то приказов, чтобы принять участие в военных действиях против врага. Все дело сводится к соглашению между двумя сторонами, имеющими общие интересы в отношении общего противника. И речь здесь вовсе не идет о выполнении приказов одной из сторон, предполагающих подчинение, хотя именно это пытаются доказать своими инсинуациями официальные иракские авторы.

 

Попытки подправить факты, как это было показано выше, только наносят ущерб иракским доказательствам, однако гораздо существеннее то, что они сводят на нет различие между тем, что действительно происходило в ходе истории между двумя сторонами, и тем, что преподносится в иракской версии ради достижения политических целей и подтасовки исторических фактов.

 

История Кувейта, или как создавался Кувейт:

Кувейт выбирает Великобританию в качестве покровителя

---

 

 

В начале 70-х годов XIX века, когда в Османской империи происходила централизация власти, Кувейт успешно противостоял распространению этого процесса на свою страну. Ни Ираку, ни другим османским вилайетам это не удалось. Свидетельствует об успехе Кувейта характер взаимоотношений, установившихся между двумя сторонами, несмотря на упорные попытки Мидхата-паши его изменить. Кувейт согласился на некоторое сближение де-юре, правда, несколько большее, чем определялось существовавшими до того отношениями с Константинополем или его представителями в Ираке. Эти отношения де-юре выражались в следующем: во-первых, шейх Кувейта назначался каиммакамом; во-вторых, в Кувейте была создана таможенная служба Османской империи. В обмен Османская империя дала согласие на установление права династического наследования правящему Кувейтом роду ас-Сабах. Правитель Кувейта оставался независимым в решении внутренних проблем и освобождался от уплаты пошлин или налогов Османской империи. Кроме того, ему назначалось ежегодное жалованье. Был издан султанский фирман (указ), которым шейху Кувейта присваивались титулы каиммакама и паши.

 

Хотя в результате указов периода османского Танзимата, которые были признаны Кувейтом, его корабли получили право ходить под османским флагом, хозяева этих судов не должны были платить таможенных пошлин или других сборов — такова была дарованная кувейтцам привилегия. Танзиматские указы не требовали от Кувейта введения себя османской системы судопроизводства и предоставили ему свободу самостоятельного осуществления юридической и судебной практики как того требовали обстоятельства. В указах периода Танзимата ничего не говорилось и о введении в Кувейте имперской валюты. Торговая и коммерческая деятельность кувейтцев требовала применения всех валют, находившихся в обращении в регионе, будь то европейские денежные знаки (например, реалы Марии-Терезии) или индийская, персидская и османская валюта.

 

Весьма существенно, что помощь, оказанная шейхом Кувейта Мид-хату-паше в военных операциях против Эль-Хасы, принесла плоды правящему роду ас-Сабах. Кувейт получил большие плантации финиковых пальм близ Басры, освобожденные от обложения налогом. В дальнейшем это привело к ряду осложнений между шейхами Кувейта и Басрийским вилайетом, а позже Ираком.

 

Рассмотрение совокупности всех этих обстоятельств в кувейтско-османских отношениях в начале 70-х годов XIX столетия позволяет прийти к выводу, что кувейтская сторона с завидным успехом использовала сложившиеся отношения в своих интересах.

 

Титулы и указы, их присваивавшие, или даже османский флаг на кораблях не добавляли ничего существенного к отношениям Кувейта с Высокой Портой. Эти отношения позволили Кувейту получить из рук исламской державы легитимность. Пожалуй, единственным исключением послужило согласие Кувейта на учреждение на его территории османской таможни. Такой шаг противоречил принятой ранее Кувейтом политике не допускать «фактического османского присутствия» на территории своей страны, в особенности если это наносило ущерб жизненным интересам Кувейта, то есть его торговым интересам.

 

Нет сомнения, что шейх Кувейта согласился только на временное учреждение таможни, желая доказать, что она бесполезна для османского государства. В то же время шейхи намеревались возможно более полно использовать преимущества, связанные с этой мерой для Кувейта. Такая трактовка этих фактов подтверждается тем обстоятельством, что таможня просуществовала всего два года, затем османы ее закрыли и отозвали персонал. Такая быстрая ликвидация таможни, несомненно, явилась результатом успешных действий Кувейта, доказавшего ее бесполезность.

 

Одной из причин ослабления позиций османов после смерти Мидхата-паши является быстрое падение их временного влияния в зоне Залива. С одной стороны, турецкое военное присутствие в Эль-Хасе, бывшее опорой влияния империи, стало сокращаться из-за голода и болезней, свирепствовавших в османском гарнизоне, что привело к его выводу в Басру (в Эль-Хасе были оставлены лишь чисто символические силы). С другой стороны, Османская империя была занята своими войнами с Россией и проблемами на Балканах и у нее не оставалось времени для того, чтобы поддерживать или расширять свое пребывание в зоне Залива.

 

В последние годы XIX столетия произошел ряд событий, оставивших след в османо-кувейтских отношениях. Некоторые из этих событий явились результатом пришедшихся на эти годы внутрисемейных распрей, которые возбудили у Турции и других государств стремление вмешаться в дела Кувейта.

 

Общеизвестно, что шейх Мубарак ибн ас-Сабах (1896-1915) сумел захватить власть, избавившись от двух своих братьев — Мухаммеда и Джарры. Османский вали Басры отнесся отрицательно к этому акту. Эти братья ранее дали возможность шейху Юсуфу ибн Ибрагиму, самому крупному в Кувейте торговцу жемчугом, связанному с родом ас-Сабах в результате женитьбы, взять на себя руководство делами эмирата. Это дало ему надежду унаследовать власть.

 

На пути к осуществлению этой мечты стояли два препятствия. Первым из них был упрямый брат Мубарак. Вторым, и гораздо более существенным, являлась легитимность, полученная родом ас-Сабах в результате длительного пребывания на посту правителей с одобрения Османского халифата — носителя самой высокой религиозной власти в исламском мире того времени.

 

Чтобы захватить власть в Кувейте, шейх Юсуф обратился за моральной поддержкой к паше Басры. Паша не видел причин отказать в такой поддержке — она ему ничего не стоила, кроме того, победа Юсуфа гарантировала бы подчинение Басре независимого эмирата.

 

Это побудило шейха Мубарака обратиться к народу Кувейта, в частности к бедуинским племенам, где он пользовался заметным влиянием. Он призвал их к сопротивлению давлению, которое вали Басры оказывает на их страну.

 

Другим характерным для того времени явлением был растущий интерес англичан к северным областям зоны Залива. Он приобретал особое значение, поскольку в это же время усилилась заинтересованность европейских государств в приобретении сферы влияния в Османской империи после падения Бисмарка в 1890 году и начала нового этапа германской политики «Дранг нах Остен»(«Натиск на Восток«).

 

Учитывая растущий интерес англичан к Кувейту и угрозу его самостоятельности в результате интриг шейха Юсуфа, установившего связь с пашой Басры, вполне естественно, что шейх Мубарак стал помогать англичанам. Это вызвало подозрение, что он избавился от своих братьев по совету англичан. Такое обвинение было выдвинуто против него властями Басры, подстрекаемыми шейхом Юсуфом.

 

Хотя вали Басры принял сторону противников Мубарака, султан Османской империи был вынужден признать свершившийся факт. В 1897 году был подписан фирман «шахани», которым Мубарак назначался каиммакамом Кувейта с жалованьем в 150 мер фиников в год, что позже было заменено суммой в 300 фунтов стерлингов наличными.

 

Следует отметить, что Мубарак принял условия шахского фирмана. Для этого было несколько причин:

 

он хотел лишить своих противников легитимности, вытекавшей из султанского признания;

 

он хотел положить конец попыткам паши Басры, чтобы, опираясь на этих противников, усилить свое влияние в Кувейте;

 

он боялся потерять свою и рода ас-Сабах собственность в Басре и Фао.

 

В то же время паша Басры вообразил, что принятие Мубараком должности каиммакама открывает для него (паши) возможность добиться в какой-то форме османского присутствия в Кувейте. Ранее такое присутствие выразилось в учреждении османской таможни, просуществовавшей только очень короткое время. На этот раз паша хотел возобновить это присутствие, открыв в Кувейте центр санитарного карантина. Но Мубарак не был готов пойти на это. Он понимал, что речь идет не просто о создании такого центра или другого учреждения, а о постоянном пребывании на территории его эмирата османских служащих. Именно это предлагал вали Басры, хотя это пребывание и влекло за собой нарушение суверенитета Кувейта.

 

Сложившаяся ситуация побудила Мубарака обратиться к англичанам. В феврале 1897 года он попросил о встрече с политическим резидентом Великобритании в зоне Залива. Он сказал резиденту, что ждет от Англии поддержки, чтобы предотвратить вмешательство османских властей в дела эмирата.

 

Колебания, которые испытывали англичане, закончились. На смену им в связи с известиями о прибытии в Басру значительных сил, готовившихся к вторжению в Кувейт и свержению Мубарака, пришла иная точка зрения. Кроме того, зона Залива являлась ареной острого соперничества между европейскими державами, и любая из них могла соблазниться возможностью прийти на помощь Кувейту. В результате сами англичане потеряли бы такую возможность.

 

Несмотря на то что вице-король Индии лорд Джордж Керзон настаивал на необходимости взять Кувейт под защиту, британский посол в Константинополе сэр Никлас О’Коннор советовал своему правительству отнестись к такому шагу с осторожностью. Сэр Никлас О’Коннор ссылался на меморандум, подготовленный советником посольства по правовым вопросам Ставридисом, и на памятную записку британского консула в Басре капитана Уайта. Хотя в обоих меморандумах подчеркивалось, что Кувейт представляет собой особое образование, в них говорилось также, что принятие шейхом Кувейта должности каиммакама с юридической точки зрения препятствует признанию его независимым правителем эмирата.

 

Кроме того, не испытывал энтузиазма по поводу официального заявления о принятии Кувейта под защиту Великобритании и британский премьер-министр и министр иностранных дел лорд Роберт Артур Солсбери. Он боялся осложнений, могущих повредить отношениям Великобритании как с Османской империей, требующим особой деликатности в связи с усиливающимися тенденциями к панисламизму, так и с европейскими государствами, выступавшими в качестве соперников.

 

В свете сказанного английское министерство иностранных дел рекомендовало британским властям в Индии ограничиться секретным соглашением с шейхом Кувейта. Оно приняло форму одностороннего обязательства шейха, согласно которому ни он сам и никто другой из его наследников или детей не передаст в другие руки какую-либо часть территории эмирата и не допустит пребывания там представителей других государств без сообщения об этом британскому правительству и его согласия.

 

Официальные документы Великобритании показывают, что мотивом такого требования англичан было опасение, что Османская империя может оказать давление на Кувейт, чтобы тот уступил часть своей территории Германии, стремившейся довести Багдадскую железную дорогу до Кувейта (см.: Государственный архив Великобритании. Фонд МИД № 78/5174. Меморандум относительно Кувейта. С. 13-16).

 

В соответствии с вышесказанным, в Кувейт прибыл британский резидент в зоне Залива и 23 января 1899 года договор был подписан. Договором предусматривалось, что шейх Кувейта, действующий по собственному желанию и разумению, берет на себя обязательство, что ни он, ни его наследники, а также преемники никогда не допустят на свою территорию представителя любого государства или правительства без согласия на то правительства Великобритании. Кроме того, шейх не должен был продавать, передавать в аренду, предоставлять в виде концессий и уступать часть территории эмирата какому либо государству или спонсору без согласия на то английского правительства.

 

Этот договор имел два аспекта, касающихся кувейтско-османских отношений. Иракская сторона безуспешно пыталась навязать обсуждение этого аспекта, надеясь, что это послужит ее интересам. Первый аспект касался вступления Кувейта в договорные отношения с другим государством. Это означало, что такое государство хорошо знало о самостоятельном статусе Кувейта, благодаря которому он мог вступить в столь серьезные отношения с иностранной державой. Такие отношения, естественно, были невозможны для части владений Османской империи.

 

Так, например, Великобритания — вторая сторона, подписавшая договор, — не могла объявить Египет своим протекторатом, несмотря на то, что оккупировала его более трети столетия (1882-1914), пока там не перестал действовать суверенитет Османской империи. Это случилось, когда Турция приняла участие в военных действиях европейских держав. Второй аспект договора означал конец де-факто любой формы подчинения Кувейта Османской империи. Шейх Кувейта теперь принял на себя обязательство не уступать какой-либо части территории эмирата и не допускать пребывания в нем представителей любого другого правительства без согласия на то английских властей. Это относилось и к Османской империи.

 

Прежде чем подробнее остановиться на кувейтско-османских отношениях в период их кризиса, следует указать, что, если в некоторых случаях паша Басры вступал в какие-то договорные отношения с шейхами Кувейта или проводил там политические акции Османской империи, которую представлял, он делал это не от имени вилайета, которым управлял, а в соответствии с политикой Высокой Порты, разработанной непосредственно в Константинополе.

 

На каждом фирмане (указе) должна была стоять большая печать султана. Получение части территории Кувейта для строительства дороги Берлин-Багдад входило в политические планы империи, а не ее вали в Ираке. Другими словами, ни Басрийский вилайет и никакой другой иракский вилайет не имели сюзеренитета над Кувейтом, Даже если такой номинальный сюзеренитет религиозного характера и свявал Кувейт с османским халифатом.

 

Стоит упомянуть, что заключенный договор не накладывал никаких обязательств на правительство Великобритании. Тем не менее, по настоянию шейха английский резидент должен был написать ему письмо с заверениями в «доброй воле» английского правительства в отношении его лично и его преемников. Резидент также обязался выплатить шейху Мубараку 15 тысяч рупий в качестве субсидии из казны управления резидента Великобритании в Бушире в знак признательности за его согласие на договор. Было решено сохранять договор в тайне и не обнародовать его без предварительного взаимного согласия.

 

Этот договор, безусловно, можно квалифицировать как соглашение но «обмену преимуществами». Иначе говоря, его нельзя отнести к категории насильственных отношений, заключенных в интересах одной из сторон в ущерб другой. Таким образом, его трудно назвать соглашением о протекторате в принятом в то время смысле этого слова, когда речь шла о договоре. Это явствует из того факта, что Англия оговорила в соглашении невозможность для шейха уступить какую-либо часть территории эмирата любому другому государству. Кроме того, она получила ряд льгот, в том числе налоговых. В обмен английское правительство облегчило экспорт в Кувейт оружия, необходимого шейху в борьбе с его врагами.

 

Несмотря на все меры, принятые Кувейтом и Англией для сохранения договора в тайне, информация стала известна турецкой стороне. Это побудило Илдыз (один из дворцов султана в Стамбуле — в переносном смысле правительство султана. Прим. Portalostranah.ru) принять ряд мер для осуществления в какой-либо форме фактического суверенитета над Кувейтом. Как уже упоминалось, подобный суверенитет никогда не существовал. Кроме того, османы попытались сместить шейха. Следовательно, ему было сделано предупреждение, после чего глава духовенства Басры был послан в Кувейт на корабле «Зехаф», чтобы добиться отъезда шейха из эмирата (см.: Национальный архив Индии. Серия MF-2M. Документ № 26).

 

Такой беспрецедентный шаг Константинополя с целью навязать свой фактический суверенитет Кувейту был вызван рядом соображений.

 

Одно из них — появление европейского фактора в османо-кувейтских отношениях. Германия поддержит Порту, а англичане — Кувейт. Второе соображение связано с появлением у Османской империи «жизненных интересов» в Кувейте. Они объясняются настойчивым стремлением Турции всемерно содействовать строительству железной дороги Багдад-Берлин со всеми ее экономическими и политическими выгодами. Короче говоря, Кувейт оказался в фокусе того, что было названо восточным вопросом, причем в тот момент, когда этот вопрос стоял особенно остро.

 

Несмотря на все это, мы полагаем, что во влиятельных кругах Илдыза стремились подчеркивать религиозный характер отношений с Кувейтом. Это подтвердило решение Константинополя направить в Кувейт, чтобы передать шейху предупреждение, именно главу духовенства Басры, выдающегося религиозного деятеля, а не военного или правительственного чиновника.

 

Все решения османских властей были категорически отвергнуты шейхом Мубараком. Когда в сопровождении пяти солдат в Кувейт был послан вновь назначенный начальник Порты, шейх отказал ему в аудиенции и заставил всех шестерых вернуться в Басру.

 

Не оставалась безучастной и английская сторона. Сэр Никлас О’Коннор немедленно направил Высокой Порте протест, в котором сообщалось, что, хотя у правительства Великобритании нет никаких особых целей в Кувейте, у него есть особые отношения с шейхом. Кроме того, если османские власти попытаются взять под свой контроль взимание таможенных пошлин в Кувейте, неизбежен кризис в отношениях между Константинополем и Лондоном (см.: Лоример. Справочник по странам Персидского залива. Исторический раздел. Т III. С. 1537).

 

Потерпев неудачу при прямом вмешательстве в Кувейте, османское правительство предприняло новую попытку, на этот раз под нажимом Германии. Эта новая попытка показывает, что Константинополь добивался суверенитета над Кувейтом не из-за соображений исторического порядка, а по причинам, связанным с его планами, возникшими вмеcте с появлением у Илдыза новых интересов в зоне Залива. Речь идет о предложении, сделанном в 1900 году Германией при поддержке Осман-Щ империи: взять в аренду у шейха Кувейта прибрежную полосу влизи Казимы площадью примерно в 20 квадратных миль. Предполагалось, что там будет находиться терминал Багдадской железной дороги.

 

Шейх Мубарак очень резко обошелся с передавшей это предложение германской миссией, в состав которой входили консул Германии в турецкий столице и военный атташе посольства Германии в Константинополе. Шейх отказался от подарков. Он также не пожелал обсуждать сделанное ими предложение, несмотря на то, что глава миссии заверял его в согласии султана Османской империи на строительство железнодорожной линии через принадлежавшие ему территории. На это шейх Мубарак ответил, что правит своими территориями он сам, а не османский султан и что он не заинтересован в появлении железнодорожной линии на территории эмирата.

 

После турецкого вмешательства под германским нажимом Лондону больше не нужно было держать в секрете договор, заключенный с шейхом Кувейта, в особенности если учесть, что Константинополь, по-видимому, уже знал о нем. Сэр Никлас О’Коннор сообщил Высокой Порте и германскому посольству в османской столице, что существующие между шейхом Кувейта и Англией отношения не позволяют шейху уступать какую-либо часть своей территории третьему государству (см.: Архив Министерства по делам Индии. Политическая и секретная библиотека В. 127. Кувейтская конференция. С.6-7).

 

После неудачного прямого наступления на власти Басры и обходного маневра под германским прикрытием османы бросили в игру свою последнюю карту, которую часто разыгрывали на протяжении своей истории, а именно стали подстрекать местные силы поднять мятеж против тех, кого хотели свергнуть.

 

На этот раз такой местной силой, которую константинопольское правительство привлекло для выполнения этой задачи, стал эмир Хайля Абдель Азиз Ибн ар-Рашид. Его спровоцировали напасть на Кувейт. Вали Басры обещал ему, что он станет правителем Кувейта, если сумеет захватить Кувейт. (Эмират Хайль (Хаиль) поглощен ныне Саудовской Аравией. Прим Portalostranah.ru).

 

Хайль и Кувейт столкнулись в 1901 году в связи с какими-то местными осложнениями в битве при Эс-Сарифе, расположенном на полпути между этими эмиратами. В результате Кувейт потерпел жестокое поражение со всеми вытекающими последствиями.

 

Чтобы воспользоваться поражением Кувейта, Османская империи попыталась сместить Мубарака с поста правителя Кувейта. Глава духовенства Басры Сайид Раджаб был направлен в Кувейт к Мубараку, Шейху предложили выбор между переездом в Константинополь, где он будет назначен членом Государственного консультативного совете (Меджлис шура ад-даула), и добровольной ссылкой в любое место империи с постоянной государственной пенсией. В случае отказа от обоих предложений против него должна быть применена сила.

 

И здесь правительство Англии снова вмешалось, чтобы помешать османам воспользоваться поражением при Эс-Сарифе. Новый министр иностранных дел Великобритании лорд Лэнсдаун вызвал османского посла в Лондоне и сообщил ему, что английское правительство сохранит прежние отношения с Кувейтом, если Османская империя не направит туда войска. Однако в случае нападения на Кувейт либо самой империи, либо ее союзника Ибн ар-Рашида правительство Великобритании незамедлительно окажет всю необходимую помощь шейху Кувейта. Кризис разрешился заявлением Османской империи о сохранении статус-кво (см.: Государственный архив Великобритании. Фонд МИД. 78/5174. Меморандум относительно Кувейта).

 

 

Теперь, когда кувейтский вопрос стал частью так называемой Weltpolitik (геополитики) Германии, Турция не собиралась отступать; она просто изменила планы: вместо того чтобы захватить Кувейт целиком, она намеревалась занять некоторую его территорию и таким образом подготовить место для терминала Багдадской железной дороги. Это изменение политики еще раз подтверждает, что империю интересовало не историческое прошлое, а, скорее, осуществление интересов настоящего времени.

 

Это подтвердили события следующего, 1902 года. Османы направили вооруженные силы для захвата районов Кувейта между Умм-Касром и Сафваном. Они оправдывали эту акцию тем, что под статус-кво, который они признали, имелось в виду положение в Кувейте до заключения договора 1899 года между Великобританией и Кувейтом.

 

Этот шаг был предпринят, безусловно, по подсказке Германии. Районы, которые предполагалось захватить, открывали путь к глубоководным проливам Хор-Абдалле и Эз-Зубайре, где должен был находиться терминал железной дороги.

 

Османское правительство аргументировало свои действия тем, что эти районы якобы находились в пределах Басрийского вилайета. Отвергая этот аргумент, шейх Мубарак подчеркивал, что захваченные османами территории уже долгие годы заселены кувейтцами. Живущие там племена, которыми он правит, занимаются рыбной ловлей и добычей жемчуга. (см.: Архив по делам Индии. «Политическая и секретная библиотека B.». С. 181).

 

Можно утверждать, что подобные действия лишили притязания Османкой империи на Кувейт всяких оснований. По существу, эти притязния приняли иной характер и превратились в прямой захват части территории Кувейта. В результате двусторонние отношения между Турцией и Кувейтом приняли новое направление — они превратились в спор о границах. В дальнейшем это привело к соглашению 1913 года.

 

После событий 1901 года английская и кувейтская стороны убедились, что сохранение в тайне договора 1899 года дало обратные результаты. Кроме того, договор все равно перестал быть секретным в точном смысле слова. К тому же кувейтцы пришли к выводу, что договор теряет всякий смысл, если хранить его в тайне. Секретность привела к тому, что территория эмирата не была защищена от посягательств османских властей. Англичане, со своей стороны, также считали, что нет необходимости соблюдать секретность в связи с тем, что османское правительство стало орудием политики Германии на Ближнем Востоке. Настроения в пользу обнародования истинного положения вещей в англо-кувейтских отношениях особенно усилились в связи с событиями следующего, 1902 года. В сентябре 1902 года османские власти Басры поддержали шейха Юсуфа аль-Ибрагима и племянников Мубарака, направив в Кувейт морские экспедиционные силы для его захвата.

 

Прежде чем рассекретить договор 1899 года, британские власти хотели убедиться в своей неуязвимости с правовой точки зрения. С этой целью вице-король Индии лорд Керзон приказал резиденту Великобритании в зоне Залива полковнику Кембеллу изучить, каков статус Кувейта и степень его подчинения Османской империи.

 

Доклад полковника Кембелла остается надежным источником для всякого, кто захочет понять характер отношений между Кувейтом и Османской империей. (Доклад признал, что Кувейт изначально был де-факто и во многом де-юре независимым от османов. Прим. Portalostranah.ru) Опираясь именно на этот доклад, Лондон декларировал свою прямую поддержку Кувейта», — отмечала кувейтская официальная публикация «Кувейт: государство и границы» (рус. яз. 1994 г.).

 

 

 

Примечания, составление, подготовка эл. версии кувейтской публ. — Portalostranah.ru

 

 

 

 

Опубликовано 17/02/2010